фрэнк никогда не думал, что косой переулок может вызвать столько омерзения, катающегося на языке. курить он бросил на прошлой неделе, поэтому дикое желание приложиться к чему-то увеличивается с невероятной скоростью, когда взгляд натыкается на знакомых и прошлых друзей. кто-то кивает ему навстречу, кто-то удивлённо пялится, но любимые для него всё равно те, кто отворачивается сразу же, как только узнает в его лице того самого лонгботтома, смотрящего на них с первой полосы «ежедневного пророка».

заключение в азкабане сказывается не только на окружении, но и на его мнительности. палочка всегда зажата в кармане куртки, так что фрэнк чувствует себя увереннее, когда оказывается уже в лютном. этот грязный закоулок сразу заседает в носовых пазухах влажным и тухлым запахом. плесень, въевшаяся в кирпичи, порастает мхом практически у входа в каждое второе заведение. лонгботтом предполагает, что любая бомбарда будет для этого переулка смертельна — прогнившее изнутри дерево на окнах и дверях тут же превратится в рухлядь, которую ни одно репаро не восстановит.

неприятные мысли становятся всё громче, когда фрэнк присаживается на покачивающийся местный стул. паб порастает чужими голосами, превращается в более или менее знакомое пристанище недовольных. горло чешется — хочется пива, но лонгботтом уже давно не выбирался на задания. поэтому отказывается от предложения и просит стакан воды. его, правда, не допивает, потому что алиса уже устремляется к выходу и приказывает ему сидеть на месте.

приказы с ним плохо работают, особенно после того, как дементоры научили его смирению. чужие перешёптывания давят на нервы, глушат, и фрэнк поднимается за недоженой, не упуская её из виду. он рад, что она восстанавливается после всех неурядиц, которые ей пришлось пережить. немного вина, немного проклятий, больше тренировок — она идёт уверенно и определённо точно верит, что сможет и информацию передать, и что-то нового узнать. то, что творится в аврорате, уже давно не походит на то, что было раньше, поэтому лонгботтом скептически оглядывает улицу.

скрипучая дверь впускает его в тусклое помещение, фрэнк замечает несколько лампочек на столешнице и сжимает пальцами артефакт. тот немножко вибрирует, будто бы чувствует недовольство, с которым лонгботтом поглядывает на трэверс.
— алиса, — зовёт её, не кивая, но поглядывая в сторону бруна (?) бэйли (?) брука (?) — бёрк, — вспоминает, цокая его фамилией.

он не помнит деталей дела, помнишь лишь угрюмую физиономию за решёткой в визенгамоте.

Отредактировано frank longbottom (2024-06-29 19:54:06)

Ебануть Эндрю котел было плохой идеей. Но веселой. Слишком веселой, чтобы сдержаться. Жалел об этом Дэн ровно несколько мгновений, пока подсчитывал убытки. И веселился все остальное, пока черный от копоти кузен яростно жестикулировал, обещая больше не лечить такого идиота и вообще не пускать на порог.

Бёрк мужественно выдержал все угрозы. Общий бизнес, годы в Лютном и пять лет в могильнике Азкабана закаляют нервы. Но увернуться от котла в ебало все равно помогла лишь удача. Чугунное детище пронеслось мимо, впечатав в стену несчастные пузырьки с лекарствами. На счастье Дэна, зачарованные.

Пришлось ретироваться за порог под обещание принести новый котел и редкий рецепт, недавно попавший в руки. Вручить его Эндрю Бёрк планировал с самого начала. И под более вразумительным поводом. Но не сдержался. И теперь Блишвику требовалось время, чтобы остыть, осознать сказанное, а уже после оценить предложение. Даниэль рассчитывал получить сову дня через три, когда кузен обдумает перспективы и снизойдет до его щедрости.

Пока же можно было заглянуть за новым котлом и заняться делами. Если все сложится, он успеет в Виверну к условленному часу.

Импульсивный на первый взгляд поступок был лишь шагом на пути к восстановлению. Азкабан убивал не только воспоминания, но и эмоции. Холод застенков пронизывал кости, а во взгляде застывала мертвящая пустота — удушливая и жадная. Даже вспыхивавшая бомбардой ненависть гасла в ней, теряя былой жар. Выбравшиеся с острова учились жить заново. И Бёрк был достаточно упрям, чтобы рваться из осклизлой могилы, сводившей с ума заключенных. Он взбирался обратно к привычной жизни, не желая существовать в тошнотворной серости без чувств и вкусов. Шаг за шагом. Движение было единственным шансом. Неожиданные поступки, старые обязанности и связи — Даниэль цеплялся за живых, не позволяя себе окунуться в пережитый ужас.

Лютный встретил оскалом. Его не было слишком долго. Многие успели забыть, другие осмелели. Бёрк рвал опрометчивых щенков с притупившейся яростью. Новые шрамы, новые лица, стихающий за спиной шепот. Он вернулся, доказав преданность, и получил немало — поддержку, информацию и, что куда ценнее — доверие. Осталось одно — отомстить. Каждому из тех, кто отправил его в серый ад.

Он помнил каждое имя, отзывающееся гулкими шагами в застенках Министерства. Их немало. Он знает их семьи, знает проклятую родословную каждого из чистокровных ублюдков, оказавшихся по ту сторону. Знает, где искать. Но не всех. Пока не всех. Элис, Алиса, Фрэнк... и самый ненавистный из них — Роуэн.

— Что вы сделали? — переспрашивает Бёрк.

Хиггс усмехается, явно довольный, что привлек внимание. И понижает голос, хотя поблескивающий обсидианом браслет Бёрка искажает разговор для других. А притихший после дождя Лютный еще молчалив и мрачен.

— Потрепали мы его. Как надо. Если б Росса не зацепил так, там и положили. Верткий, сука, уковылял. Хочешь, можем?..

— Нет — тихо, с примесью злорадства. — Я сам.

— Росс чуть не сдох, Дэн! Заставь плясать, ублюдка. Пусть умоляет.

— Захлопнись. Сам знаю, — с угрозой. — Не лезьте без приказа. Я не просил об этом.

— Он тебя посадил!

— Не он один, Хиг. И он все еще мой кузен. А с семьей я разбираюсь сам.

— Ну ты и скотина!.. Мы жизнями рисковали.

— Как идиоты. Я не забуду, но не подставляйтесь.

Бёрк прячет браслет в складках мантии и первым сворачивает в проулок меж Котлами Потаж и Тату-салоном Маркуса Скаррса. Такая верность и злит, и радует. Их счастье, что Роуэн все еще жив. Он хотел бы начать с него. Но аврор застрял в Азкабане. Ублюдок везучий. Выцепить оттуда его Дэн не мог. Оставалось разбираться с другими целями. И желательно так, чтобы у суда не появилось причин для вопросов. Никаких улик, никаких свидетелей и подозрений.

— И часто теперь патрули?

— Два цапанем. К ночи пересекаются чаще. И это, — Дональд пихнул в бок, указав глазами на миловидную волшебницу в цветочной шляпке. Та как раз всматриваясь в витрину салона. — Желтуха.

Бёрк вскинул бровь. Предостережение не лишнее. Но когда Хиггс успел выучить всех журналистов? Те обычно лезли под обороткой.

— Сумка та же.

Жёлтая пресса уже пестрела заголовками о произволе Министерства. И похоже собиралась раздуть скандал еще сильней. Писаки сновали по Лютному, докучая местным, будто имели несколько жизней. Дэн кивнул, отметив мимолетный интерес волшебницы. И шагнул к двери, над которой нависала стопка всевозможных котлов. Те блестели намокшими боками, опасно кренясь над головами посетителей.

— Жди. Я быстро.

Быстро затянулось. Бёрк почти сразу пожалел, что заглянул в филиал, а не главную лавку. Котлы пухлыми жабами ютились на полках, стеллажах и в проходах, образуя лабиринт. А на запрос "что-то устойчивое к взрывам" управляющий с кустистыми бровями многозначительно поправил очки и указал на ряд совершенно одинаковых на взгляд котлов.

— Прочные модели.

Даниэль окинул взглядом тянущийся до самого входа двухъярусный насест с пузатыми образцами.

— А самая прочная?

— Все, — уверенно озадачил продавец.

Дэн подавил желание сравнить прочность котелков и головы волшебника и склонился над одним, царапнув стенку. Если он начнет сравнивать зачарования на драккловых котелках, то застрянет надолго. Может, Эндрю просто переживет еще один взрыв?

Скрип двери слился с трелью колокольчика, впуская новых посетителей. Но Бёрк не сразу обратил внимание, увлекшись тестом на прочность. Легкий импульс, которым он проверял артефакты, отскакивал, заставляя задуматься.

— Привет, старик!

От грохота Дэн повернулся ко входу. Голос был слишком знакомым, чтобы усомниться в обладателе. Но взгляд опасно потемнел. Он узнал стоящих неподалеку волшебников. И не сразу поверил в такой подарок судьбы. Оба Лонгботтома разом. А ведь его предупреждали, что отыскать их будет не просто. Но вот они — прямо перед ним. Смотрят в глаза. Бёрк расплывается в опасном оскале. Колючая ненависть разрастается внутри.

— Давно не виделись.

— У тебя совесть есть? — раздается сзади.

— Спуститесь со стойки, молодой человек. У меня есть обязанность следить за порядком, и вы его нарушаете.

Даниэль не видит, но ясно представляет, как зануда-управляющий смотрит на Хитченса поверх очков, хмуря кустистые брови. А мысли крутятся вокруг замерших напротив волшебников. Атаковать? Он уверен, что бросит чару первым. Но здесь и сейчас — плохой расклад. Нужно другое решение. И быстро. Их нельзя упустить.

— О, привет, алиса! Привет, здоровяк! Чего такой хмурый? Или у вас тоже все котлы расплавились и вы пришли за расплатой и справедливостью? — Хитченс наконец замечает других посетителей.

[indent] Его только не хватало... Шрам на ладони противно ноет, как и каждый раз в его присутствии. Поддатый Эд зрелище почти обыденное. Но не видеть эту рожу Дэн согласился бы и еще лет пять-десять. Немногое бы потерял. 

— Что-то поменялось! Ты что убрался тут? — Хитченс вновь донимает старика.

— Я всегда поддерживаю порядок. Вы меня слышите? Спуститесь на пол, — возмущенный голос звучит для Бёрка как признание бессилия.

— Ооо! Да тут сегодня многолюдно! Ден, а ты что тут забыл? А давайте этому халтурщику все вместе морду набьем?

Бёрк поворачивает корпус, чтобы видеть продавца с Хитчем, но не упустить бывших авроров и с улыбкой произносит.

— Минус тридцать процентов, — палочка легко постукивает по ободку котла. — И я увожу его без скандала. Оплачу распиской.

[indent] Давай, старичок, дай мне повод добраться до бумаги.

Он не может убить их здесь и сейчас. Но если рванут к выходу, палочка в руке позволит трансфигурировать дверь. Это даст несколько секунд. Но нужно больше. Внезапная мысль, пусть и неприятна, но нравится больше, чем упустить совсем.

[indent]Если выпадает шанс, почему бы им не воспользоваться?

[indent]Пошумим?

Отредактировано daniel burke (2024-07-24 20:59:28)

взгляд мутнеет, события путаются перед глазами — фрэнку тяжело оценить ситуацию здраво. он смотрит на пошатывающего эда, слишком громкого для лавки в лютном, на дэна, с любопытством их рассматривающего, на алису, которая должна была передать информацию своему д р у г у. лонгботтом устало натирает глаза, вдыхая едкий запах лавандовых благовоний — на стенах висят пучки сушенных трав, и он к своему удивлению узнаёт несколько из них. воспоминания елозят по подсознанию, вытаскивают наружу то, что он хотел бы забыть или не видеть вовсе, но вот эд жмёт ему руку, вот алиса жмёт руку к животу, вот вайнона жмёт палочку к своему горлу. глаза горят, духота подбирается к гортани, когда лонгботтом кашляет в сторону и протягивает руку хитченсу.

после заключения в азкабан он отстраняется от того, что происходит в лондоне. кажется, не говорит эду, что его выпустили, определённо точно не появляется в лютном, оттого игнорирует всякое внимание, которое дэн пытается ему оказать. он помнит, как его арестовывал, помнит, как приходил на заседание — воспоминания выедают глазницы, зловонно тлеют в носовых пазухах.

— эд, — он его хватает за локоть, пытаясь то ли угомонить, то ли привлечь к себе ближе. от него несёт настойками, и фрэнк поджимает губы — он не пил ни капли после того, как вернулся домой. нёбо почесывается, пожелтевшие пальцы нервно сжимаются в кулаки — ему бы покурить. — пойдем выйдем? — предлагает прежде, чем их столкновение испортит ему сегодняшний вечер.

бёрк притягивает к себе внимание, крутит слова, следит за тем, что происходит; его напряжение чувствуется, и лонгботтом инстинктивно подбирается к своей палочке, вновь хватаясь за древко. он свыкается с тревожностью после своего побега, свыкается с фредом в его голосе, с уной в соседней палатке — фрэнк адаптируется и учится новым правилам ( никому не доверять ).

хитченс остаётся в лондоне, седина едва виднеется в его бороде, усталый взгляд, опухшие веки — лонгботтом спился бы раньше, если бы не обязательства перед теми, кому он обещал. аврорат был для него больше, чем семьей, арест бёрка — обыденностью, с которой он сталкивался чуть чаще, чем хотелось бы. кислый привкус приедается, сожаления путаются с извинениями, нервный треск от горящих свечей заглушается тяжёлым дыханием продавца. — эд, нам надо поговорить, — заставляет друга слезть с прилавка, игнорируя его протесты. палочка утыкается ему в бок, заклинание нагревает древко, и фрэнк отпускает друга, уверяясь, что тот может стоять на своих двоих. его этому заклинанию учат в академии аврората, когда после загула в среду, в четверг обязательно нужно прийти бодрым на тренировку. ( а не эд ли - тот, кто ему этот трюк показал? )

он правда не успевает ничего больше сделать, алиса выскакивает вперёд, его палочка отлетает и ударяется о деревянные половицы. фрэнк тяжело вздыхает, пригибается, ныряя за своим артефактом и утягивая эда к выходу.

— это он, — дверца за ними захлопывается, лонгботтом на неё наваливается, на всякий случай выкрадывая им несколько мгновений, — тот, кого алиса должна была найти, — он не может говорить прямо, вдруг их слушают, вдруг за ними наблюдают, — это бёрк, — он причастен к тому, что произошло с ночлежкой.

фрэнк давно уясняет, что его жена сильный боец. они вместе тренируются, она лишает его будущего, он угадывает её желания — у них складывается тандем, и он не переживает, что оставляет её наедине с даниэлем. она много лет училась, больше лет работала, в лесу дольше всех оттачивала техники сражений: — какой у нас план? — алиса справится с тем, что творится внутри, а ему нужно помочь ей разобраться с тем, что теперь им делать.

Скачок и чара Алисы разбили видимость спокойствия.  Голоса осыпались осколками. Дэн отшатнулся было в сторону, но первое заклинание ударило Фрэнка, выбив палочку. Зачем?!  Мысль вспыхнула молнией. Времени на размышления не было. Второе заклинание полетело в него, и Бёрк увернулся, кинув чару в ответ. Рядом противно треснул котел. Не выдержал.

Ну только выбрал!

Проблеск досады подстегнул Даниэля. Но вёрткая волшебница ухитрилась скрыться за стойками.  Пузатые котлы выпирали отовсюду, ухудшая обзор.  Проклятье, это затянется! И к чему тут такие пирамиды-залежи?  Если бы он мог свободно колдовать и просто разнести эту лачугу в щепки!

— Вы перешли границы, это угроза жизни!  —  голоса Хитча и управляющего мешаются  у стойки.  Хитча слышно лучше.

А их перестрелки с Алисой и угрожающего выцеливания, как раз хватает Фрэнку, чтобы сдернуть приятеля и, схватив палку, броситься к выходу. Эд что-то пьяно разглагольствует,  больше мешая целить Лонгботтома.  Хотя наибольшую лепту вносят котлы, занимающие все свободное пространство магазина. Котлы-котлищи-котелочки. Они определенно прокляты сегодня!

Тревожная мысль прошивает сознание.

Хитч с ними.

Скалится, как всегда. Точно Бёрк еще наивный пацан, что однажды залез к нему на спор. Только клятый шрам да подколы Эда и напоминают о прежнем времени.   

— Вы думаете, я шучу?!

Помещение, вылетающих из него волшебников и стукнувшую о косяк дверь охватывает густой туман. Усталость тут же прошивает тело.  Твою-то мать. Светильники-светлячки под потолком опасно мигают. 

Почему он не слышал чары? Но как же похожа на то, что используют авроры и другие министерские.

А меж тем вылетевшие на улицу волшебники запирают дверь. Вернее приваливается к ней именно Фрэнк. На что куривший у входа Дональд вскидывает бровь. Что за?..

"Быстро" Бёрка приобретает новый смысл. А они ведь собирались не светиться. Особенно Дэн.

"...он... должна... найти..."

Хиггс с трудом разбирает поспешные слова одного из мужчин.

"...запер...  жену... план... свалить..."

Одного он знает - Эд Хитченс, местный, давненько уже бродит по Лютному. Одиночки как он редко интересуют остальных, если не предоставляют определенных услуг. А второй... тот отворачивается, переговариваясь с товарищем.  Дональд опускает руку, перехватывая палочку и продолжая беззаботно курить.

И звон стекла и крики привлекают не только его, но и любовавшуюся витриной девушку.

«минус первый, — думал эд, оглядывая брусчатку лютного, сейчас живописно выложенную стеклянными осколками, фрэнка, не менее живописно измазанного кровью, хлещущей из его руки и, в конце концов, себя, в живописно разорванной рубахе, но живого-здорового. — фрэнк колдовать вряд ли сможет. минус второй, меня чуть не прибило каким-то котлом, что вообще-то унизительно для зельевара. минус третий, кажется, я начинаю трезветь. а в нынешней ситуации не очень-то и хотелось».
наведенные парами собственного разлитого зелья веселость и приятный туман в голове рассеивались, оставляя хитченса наедине со всей той радостью, в которую он вляпался двумя ногами сразу.
«плюсов что-то не видно», — печально подытоживает эд.
- дай гляну, что у тебя с лапой, а то еще занесешь какую-нибудь заразу, как я потом твоей жене в глаза смотреть буду? — предлагает хитченс, направляясь к фрэнку.
через шаг ему в голову прилетает дверь.

- да вы совсем страх потеря... — полный искреннего возмущения возглас эда, едва успевшего отпрянуть от агрессивного входа, тонет в полном точно такого же искреннего негодования голосе продавца котлов и давится в непередаваемо чудовищном запахе, вырвавшемся из недр лавки. — еби тебя фестрал. это что?
клубы дыма, вывалившиеся из лавки вслед за продавцом и запахом, были изумительного серо-зеленого цвета и такими густыми, что на минуту закрыли фрэнка из вида. это в апреле. после дождя.
утерев выступившие слезы и по старой, доброй зельеварской привычке уткнувшись носом в сгиб локтя, хитченс с восхищением и немалой долей ужаса смотрит на жулика.
- киса, если ты продаешь котлы, это не значит, что ты можешь варить зелья. запомни это раз и до гробовой доски!

эд заглядывает внутрь помещения сначала через дверь, затем и через выбитое окно. никаких преимуществ смена дислокации не дает, потому что и в том, и в другом случае перед ним та же сизая клубящаяся дрянь.
- фрэнк, а как тебе идея стать вдовцом? — задумчиво интересуется эд самым светским тоном. — есть у меня подозрение, что у дыма поражающая способность, что у твоей импедименты.
эд поворачивается к лонгботому, чтобы в полной мере оценить выражение его лица. 
- так и знал, что ты не оценишь. ты колдовать-то можешь? — хитченс кивает на окровавленную руку фрэнка и понимает, что нифига бывший аврор не колдун в ближайшее время. — так и знал, что я не оценю, — тяжело вздыхает эд. — пойду за твоей женой, что делать? есть у меня подозрение, что на берка нет надежды в этом деле. 

заклинание головного пузыря всплывает в голове быстро и четко, на рефлексах. эду не раз приходилась обеспечивать себе свежий воздух, когда очередной эксперимент взрывался прямо ему в физиономию. это не было проблемой. проблемой было, когда пары зелья трудно было отследить и они тихо и незаметно били по когнитивной функции с нежностью бладжера. 
- ты хоть вид сделай, что подстраховываешь, — напоследок говорит хитченс и шагает внутрь лавки. 

«не видно ни хрена, на наргла», — печально резюмирует эд. ради приличия он достает волшебную палочку, но эффекта от этого никакого: помещение затянуто плотной пеленой явно небезобидного дыма. 
- зачем я сюда полез? что за тупое геройство? — эд бурчит себе под нос, медленно продвигаясь в сторону, как ему кажется, прилавка и всматриваясь в серое с прозеленью марево. — а дальше что? в аврорат идти работать? скримджер охренеет. 

об алису он тупо спотыкается, когда уже самому надоедает плестись со скоростью улитки. и даже не монструозной, выведенной хагридом во имя уничтожения сорняков, или чем он там прикрывает свои эксперименты, а самой обычной. присев рядом с подругой юности своей, эд осматривается. не видно по-прежнему ничего, дым даже не думает развеиваться и хоть как-то реагировать на выбитые окна и дверь. берка тоже не видно, и хитченс справедливо полагает, что если пойдет искать еще и этого детину, они подохнут тут все втроем, как героические идиоты. к тому же алиса очевидно симпатичнее, поэтому спасать ее приятнее. 

вот только со спасением выходит накладочка. 
мобиликорпус, никогда не подводивший раньше, сейчас отказывался не то что поднимать в воздух тело лонгботтом, но и вообще хоть как-то его даже толкнуть. то ли дым обладал помимо отравляющих свойств еще и антимагическими, то ли охранки в лавке сошли с ума и заблокировали вообще все, но факт оставался фактом: тащить ему чужую жену на своем собственном горбу. и ладно бы крал у мужа для себя, родимого. так нет же, мужу и пёр. тупее истории и не придумаешь. 
а что делать?
прокляв все на свете, хитченс взваливает алису на плечо по схеме «мешок с картошкой» и поворачивается.

вот только он не понял. а где теперь выход?