"присмотри за агатой" - говорит она и рукой машет.
"я может позже зайду, мне маттео надо навестить" - шляпу смешную надевает в обещание.
"ты только робина не бей, я первая в очереди" - ну как будто бы точно придет.

джим дует губы и бесится в рори. рори пьет зеленое пиво и не бесится. паркина вообще стоит проверить, как и это пиво, потому что когда лучший друг ему говорит, что повод по имени _руби_ - это не причина сегодня набухиваться, а вот причина вести себя прилично - это завтрашняя тренировка, это вообще ни в какие ворота. может эти ворота, конечно, и зовут ростислав вулчанов, но откуда их тренер уже не забирал. разве что из морга что ли. но цирк же - не морг?
только вот эти вот алаверды в речи паркина дженкинса и убеждают, что пиво все-таки действует. но его все еще мучает вчерашнее похмелье, что добавляет настроение /башни в тучах/, так что зеленое пиво не вдохновляет, а в животе урчит.

- э, может поесть найдем? - откуда-то пахнет хот-догами, но стоит только найти тележку, так там обнаруживается еще одна незадача. может быть, про то, что именно _лестат_розье_ заменил его в сороках, стоит и забыть спуста скокататам лет, но газетчики каждую их встречу напоминают этот факт, и лестат довольно скалится, а джим жует лакричную палочку в итоге. фу, он же ненавидит лакрицу.

- о! ы... - дженкинс только пытается развернуть рори в сторону карусели, тычет пальцем, и вообще ведет себя как взрослый двадцатисемилетний человек.

в сторону детской забавы он движется гулливерскими шагами, и даже забывает посмотреть, поспевает ли за ним лучший друг.

- дядя, я точно прохожу, - джим улыбается контролеру и машет ему билетиком (в счастливую жизнь).

лакричную палочку приходится суетливо запихать в себя, пока он топчется на месте в очереди. хотелось конечно побыть в пасти у дракона, но ему достается только келпи. джим было хочет отжать себе чашечку у мелюзги с аргументом, что ему эта полулошадь будет как полупони, но кондуктор забирает билетик и зыркает так, будто желает джиму, чтобы он всю оставшуюся ночь катался на этой карусельки, пока не будет тошнить.

- да вы тут такие приветливые... - вслед он корчит рожу с высунутым языком и седлает морского конька (ему только ногу элегантным движением перекинуть). уф, ну не сложнее метлы, подумаешь. и жопка тут как диван, - ай! ой!

дженкинс сам не понимает, как оказывается на полу. цветастая келпи раздувает ноздри и демонстрирует ему еще раз своего не менее элегантного козла задними... ээ.. плавниками?

- садитесь ближе к холке, - кондуктор будто только за ним и следит, хотя вокруг, кажется, что миллиард детишек. джим голову потирает, со мнением смотрит на келпи, которая смотрит прищуренно в ответ, - быстрее, скоро начинается сеанс.

- да понял я, понял, - второй раз джим максимально аккуратен со своим синим конем. и даже гладит по пупырчатой гриве.

он крутит головой в поисках рори, а на свое удивление только робина, все еще ржущего над его фейлом. что б ты своим яблоком подавился, бобин.

из прекрасного он еще находит девчушку, которая, кажется единственная ему тут улыбается.

- бусинка, а как шарик получить? - джиму ну уж очень нужен этот шарик. руби дома подарит.

- семь кругов прокатишься, и скручу тебе четырехлистный клевер на удачу!

удача им тоже нужна. следующий матч как раз против сорок. так что джим вцепляется в гриву, чтобы держаться до последнего. ну право, не может быть сложнее метлы, детская же каруселька.

тошнить начинает уже на четвертом. вся зеленая-блестящая канитель сливается в одно большое пятно, перед глазами мерещатся зеленые жабы,  и только лицо девчонки и ее огромную кучу шариков он считает за старт. пять, шесть, семь, восемь, фуф, можно сходить!

у джима голова кружится настолько, что он забывает, что обычно люди сходят, когда карусель прекращает свое движение...

рори улыбается широченной улыбкой человека с полным отсутствием совести и самыми светлыми перспективами на ближайший вечер. про утро он старается не думать, потому что если тренировка, которую волчанов злорадно поставил на самую беспросветную рань, является хорошим поводом не пить, то день святого патрика является  и д е а л ь н ы м  поводом выпить. рори клянется, что он «только чуть-чуть, завтра ничего не будет», но уже на входе начинают разбегаться глаза. хотя возможно, дело в том, что все вокруг зеленое и он просто ни на чем сфокусироваться не может. паркин принимает эту теорию ровно до тех пор, пока на глаза ему не попадается бар.

- стоп, машина! — он хлопает по плечу джима и аккуратненько за локоток поворачивает его в сторону милого сердцу места. правда, в толпе получается не совсем так нежно, как рассчитывал рори, но до бара они добираются все равно, пусть и ценой нескольких синяков на ребрах. но им не привыкать к синякам, а пиво само себя не выпьет. пусть и зеленое, кто вообще его придумал.

посидеть за баром им не удается, да и не особо хочется. стоило сделать глоток, как живот дженкинса издает звук умирающего кита, и рори соглашается пойти поискать, что пожевать. получается хуево, и дело даже не в количестве лотков с едой. нееет. они сначала замечают хот-доги, потом розье, от чего джима передергивает, потом миленькую девушку с лакричными палочками, от чего уже передергивает рори. нет, не от девушки. и даже не от факта существования лакрицы. а от того, что джим ее жует. и не морщится.
- наргл тебя подери, что ты такое? — в священном ужасе выдает паркин, но дженкинс уже смотрит ему за спину и издает нечленораздельные звуки. за ними карусель, красивая такая, и судя по горящим глазам друга, светит им эта радость аки прожектор. рори отворачивается буквально на секунду, допить пиво и поставить стакан на стойку, а джима уже и след простыл, затерявшись где-то в очередине мелюзги, ожидавшей запуска. хорошо хоть эта шпала была выше всех и отыскать его не составляло труда, не то бегать паркину по всему маркету и спрашивать «вы не видели тут такого кудрявенького и ушастого? улыбается много? точно нет? ну все, руби мне голову оторвет».

рори не успевает допить пиво. и первое время даже радуется этому. да, на сеанс карусели он не попал, но всегда есть следующий. зато с пивом торопиться не надо! но потом джим со свойственной ему грацией валится с жопки келпи, и паркин едва не давится, стараясь сдержать смех. его неслабо хлопают по спине несколько раз, пока он не перестает кашлять. паркин оборачивается, чтоб посмотреть на добряка, и улыбка на физиономии становится такой широкой, что грозит вылезти за пределы щек.
- здорово, вилли! — рори пожимает руку бармену — здоровенному, совершенно лысому детине с совершенно шикарной рыжей бородой. хотя насколько помнил паркин, изначально она была совершенно иного цвета. — что, принарядился к празднику? — он ржет, но по-доброму. с вилли они были знакомы еще с той поры, когда паркин стоял за стойкой в «зеленом драконе», а мужчина изредка заходил пропустить одну-другую. — а ты неплохо устроился. расскажи, что тут у вас интересного? — паркин провожает взглядом парочку хихикающих вейл, раздающих ленты, а потом смотрит на начавшую кружиться карусель. от скорости ему становится хреновато даже сидя за стойкой, и он представлять не хочет, каково джиму.

джиму явно не ахти, потому что к бару тот возвращается неровной походкой с явным креном вправо, но зато с довольной лыбой на все лицо и воздушным шариком в виде четырехлистного клевера. паркин спрыгивает со своего места, уступая его дженкинсу, чтоб эта лбина не упала и не покалечилась. 
- вилли, это джим — мой лучший друг и капитан, — знакомит рори обоих и передает дженкинсу только что поставленный перед ним новый стакан с пивом — джиму явно нужнее сейчас. — ну что, как карусель? понравилось? — он  с т а р а е т с я  говорить без ехидства, но получается сильно так себе. сам же паркин решает, что отсыпет вилли столько чаевых за свою задержку, что тот еще год его вспоминать будет. до следующего дня святого патрика. — ладно, потопали дальше? посмотрим, что еще есть. выдашь парняге еще пива? и мы пойдем.
вилли улыбается добродушно и ставит перед дженкинсом стакан.

они отходят от бара в толпу снующих волшебников. паркин глазеет на все подряд, мотая головой из стороны в сторону, прокладывая путь локтями. он слышит, как рядом тихо матерится дженкинс, а когда поворачивается, не может сдержать смех. пиво джима еще несколько секунд назад жидкое превратилось в желе. густое желе. желе, которое просто так не съешь, но зато и не разольешь.
паркин ржет громко, остановившись как вкопанный, за что его пару раз толкают, но не из злобы, а скорее по неаккуратности. 

В какой-то момент всё отходит на второй план – и шум кипящего вокруг праздника, и возмущённые крики детей, которые лезут друг другу под руки в поисках заветного клевера. Всё сужается до ощущения зелёной травы под ладонями, зелёных пятнах травяного сока на пальцах. Пятна стремительно ползут к манжетам опрометчиво не закатанных рукавов, и Робби на секунду оглушает острое, как стеклянный осколок воспоминание – зелень на руках оборачивается алым – он закрывает глаза, стряхивает морок. Посреди белого дня ощутить приступ паники проще простого, если не умеешь бегать от себя достаточно быстро.

Робин вот научился.
Робин Марш в этом чертовски преуспел за последний год.

Он слышит единственный в своём роде, абсолютно несуразный и громкий хохот Рори, и оборачивается, пытаясь найти в толпе знакомую фигуру (плохая идея, если сам сидишь на траве). Кое-как поднявшись с земли, Робин отряхивает перемазанные в травяном соке колени, оглядывается вокруг.

В этот самый момент со сцены раздаётся громогласный голос ведущего и Робин ощущает, как словно по щелчку, внутри поднимается почти забытое детское нетерпение, предвкушение, и, что это? кажется… надежда?

Пока зелёный туман растекается над газоном, щекочет ноздри запахом свежескошенной травы, Робин смотрит наверх, протягивает руки, выверенным за годы квиддичных тренировок движением схватывая летящие на него билеты и шоколадный галлеон (на счёт этого золота он сегодня уже закончил обманываться). Удачно пойманные билеты смотрят на него цифрами, которые абсолютно ничего не значат для него – 13 и 59? Нет, тут явно шального счастья не получить. Робин досадливо откусывает кусочек от шоколада и моргает растерянно – на языке остался вкус тёмного шоколада с перцем, ну надо же.

Хотя Робин всё ещё не уверен, на чьей стороне сегодня удача, а всё же прячет билеты в карманы, когда по плечу стучит чей-то изящный пальчик. Гордый первенец Маршей оборачивается, губы растягиваются в улыбке – всё же какие красивые у этой вейлы глаза. А когда она протягивает ему крохотную шляпу, тут же увеличивая её до нормального размера, его сердце и вовсе захлёстывает какая-то лихорадочная радость. Шляпа – это лучший в мире знак для одного из Маршей, тут и к гадалке не ходи.

Не в силах сдержать эмоции, Робин подхватывает уже знакомую ему вейлу на руки, кружит на месте пару секунд, чтобы абсолютно и безапелляционно позорно приземлиться задницей на траву вместе со своей прекрасной ношей. И хотя лица вейлы он не видит, но голос её вовсе не звучит радостно – скорее недовольно и напуганно.
— Дурак! Всё рассыпала из-за тебя! Кто вас так воспитывает!!

На внезапно вспыхнувшую и так же быстро погасшую в сердце радость тут же накатила волна обжигающего стыда. Мама воспитывала его относиться к девушкам более уважительно, чем вот так.

– Прости, прости пожалуйста. Только не плачь, я сейчас, я помогу, – и вот Робин снова роется в траве, высматривая сквозь зелёный туман рассыпанные в траве зелёные шляпки. Здесь, правда, стоит отметить, что в этом он преуспевает больше, чем в поисках четырехлистного клевера.

Вейла всё ещё дуется и бубнит, но, судя по всему, тронута, что он, дурак, сам напортачил — сам почти всё исправил. Робин ощущает, как едва заметно тяжелеет карман от подаренной ему за помощь шляпки, а тонкий пальчик касается губ. Робин ощущает странное покалывание, видит зеленоватые искорки под носом. Вейла хихикает, прежде чем легко подняться на ноги:
– тсс, никому не говори только. И не балуйся больше!

Робин смотрит ей вслед растерянно, поднимает с травы упавшую рядом с ним лотерейную шляпу – поля кривоваты, сразу видно, что не кабреровской работы цилиндр, но всё же… Что там говорил ведущий? Заглянуть в шляпу, чтобы достать билет?

– Надеюсь не вып…

Рот наполняется знакомым привкусом крови, стоит взгляду упасть на дно цилиндра. Робин дышит тяжело – то ли потому что забыл как это вообще делается, то ли потому что пару рёбер треснули. И вот уже нет под коленями ни травы ни тумана – как наяву ощущает половицы родного салона, отчётливо слышит скрип приближающихся к нему шагов, только взгляда поднять не в силах. Страх парализует, страх обезличивает. Только что в салоне был Робин, а теперь лишь Тень. Пламя, голодное, ненасытное, что отбрасывает его, мальчика-тень, стоит напротив, нависает над ним – ждёт чего-то. 

Возможности сделать шаг – по длинным пальцам, бледному запястью, застявляя рухнуть на пол, давясь криком.

Так странно, это же не с Робином всё, а с мальчиком-тенью происходило, так почему он всё помнит так отчётливо? Почему запястье и пальцы ноют фантомной болью, а сердце заходится разъедающим душу страхом?

“Да иди ты нахуй из моей головы,” – думает Робин, выныривая из собственных воспоминаний.

Мир вокруг пестрить зеленью и жизнью. Робин достаёт из злосчастного цилиндра чёртов билет и едва не захлёбывается хохотом – их с Руби и Матео фамильное число, семёрка, мать её.

Шляпу Робин не выкидывает исключительно из уважения, привитого к коллегам по цеху. На всё ещё немного ватных ногах он идёт в сторону бара и покупает бокал пива, едва не расплёскивая его в попытках прорваться сквозь толпу других зевак.

Пиво на вкус как хмельная трава – Робин даже успевает сделать глоток, прежде чем врезается в чью-то спину (привет слизеринцам этой тусовки), щедро проливая на газон половину пинты.

– Да твою ж…

Травянистое пойло теряет свой вкус. Бьющий по глазам изумрудный выцветает до жухлости шотландских полей осенью. Как игрушечный паровозик по зачарованной железной дороге, Лестат гоняет по кругу слова вейлы, вынимая из них то намек, то интерес, то дежурную вежливость. Пропорции меняются с каждым звоном переводимых стрелок. Даже оглушительный голос конферансье как сквозь Заглушающие — о том, что происходит нечто необычное, Розье угадывает только по стремящейся в одну сторону толпе (и то потому, что кто-то задевает его стул). «Она там», — неизвестно откуда взявшаяся уверенность колотится под кадыком движущей силой, толкающей Лестата в самую гущу толпы.

Вейлы действительно собираются у сцены, но ухватить взглядом Ее пока не удается: стена чужих спин смыкается с ослепляющим фейерверком, прямо над головами зевак превращающимся в подарки. Розье тянет руки вверх, не то закрываясь от метящих в макушку шоколадных галлеонов, не то пытаясь ухватить за хвост удачу. Реакция загонщика не подводит — пальцы левой смыкаются на чуть шершавой зелени, стоит ей мелькнуть неподалеку. Лестат старательно пересчитывает: один, два, три, ого, четыре?! Едва он раскрывает правую ладонь, чтобы перепроверить свои расчеты, на нее падает еще один клевер, освещая руку странным светом. Никаких знаков у вселенной Розье не просил, но такое игнорировать кощунственно — один клевер ложится под язык, второй продолжает светиться в кармане, а окрыленный Лестат пробирается ближе к сцене.

Фортуна действительно ему улыбается, но как-то издевательски: обогнув длинного плечистого мужика в сверкающей мантии, Лестат сразу же замечает свою вейлу — только игриво смеющуюся и танцующую с кем-то другим. Ревность молниеносно разрастается внутри терновым кустом, впивается острыми колючками в подреберье. Розье уже готов выхватить палочку и ринуться к сопернику с дуэлью наперевес, когда его почти нежно придерживают за локоть. Отмахиваться от прекрасных дам противоречило его воспитанию. Тем более если дамы хитро улыбаются, протягивая на ладони несколько крошечных зеленых шляпок.

— Выбирай одну, красавчик.

В миниатюре деталей не разобрать, так что Лестат тыкает почти наугад, в ту, где, как ему кажется, сбоку прикреплен цветок. Послушный чарам вейлы, шляпка в одно мгновение превращается в свою полноразмерную версию и оказывается действительно очень симпатичным цилиндром с крупной орхидеей на ленте. Прежде чем, по совету, заглянуть внутрь, Розье окликает вейлу:

— Подождите, подождите! Можно вас попросить передать послание вон той вашей, э, коллеге? — бровки домиком, очевидно, срабатывают безотказно: на него смотрят с любопытством.

— Скажите, что я покажу ей Париж, если после праздника она потанцует со мной.

Вейла смеется, обещая передать все слово в слово, и убегает в толпу. Лестат взволнованно провожает ее взглядом: а точно ли передаст? А точно той? Какой же он дурак, надо было просить провести к ней прямо сейчас, или… Что «или», он не успевает додумать, бездумно заглядывая в шляпу. Его едва не сбивает с ног порыв ветра пополам с ревом стадиона. Вместо плотного фетра под пальцами оказывается родное древко метлы, сердце бешено колотится в зажатую подмышкой биту. Цвет собственной мантии размазывается в неопределенное пятно, форму соперников Лестат тоже не может разглядеть, да и это как будто перестает иметь значение: над ухом раздается едва уловимый свист, и Розье делает резкую бочку вниз, уклоняясь от бладжера и вмешиваясь в его траекторию своим ударом. Импульс упруго отдается в плече, пружинит в запястье горячим зарядом. Лестат забирает вверх, на секунду ловя пьянящее чувство невесомости.

Он не помнит, в какой момент это началось, но не важно, в какой стране, за какую команду — только взмывая над квиддичным полем в кольце ревущих трибун Розье ощущает себя дома.

Крики болельщиков выцветают до звонких детских голосов. Лестат моргает, с удивлением обнаруживая под ногами землю. На дне шляпы виднеется билет с выведенными двумя бесконечностями. Фыркнув, он прячет билет в карман, водружает цилиндр на голову и с необъяснимо разливающимся внутри теплом возвращается к барной стойке. Бармен встречает его с неуловимо-знакомым умиротворением и вместо одной пинты наливает зачем-то две, но Розье не торопится его поправлять. Праздник так праздник! Едва Лестат опрокидывает в себя первую кружку, кто-то больно толкает его в спину — и изумительно-зеленое пиво расползается изумительным пятном по драгоценной (в нескольких смыслах) рубашке.

— Гиппогриф тебя еби! — стремительно сатанея, Розье разворачивается, врезаясь взглядом в смутно знакомое лицо. Мокрая ткань неприятно липнет к коже, стоит поднять руку, чтобы оттолкнуть этого кривоногого недоумка. — Ты хоть представляешь, сколько эта рубашка стоит?! Тебе Каркитт маленькая, вот больше, блять, негде было не пройти, да?

Больше всего Лестата вгоняет в отчаяние, что даже если вейла дождется его после ярмарки, танцевать ему придется с уродским пятном на всю грудь.

день святого патрика — обычно мероприятие шумное, но в целом довольно дружелюбное. конечно, не без дурацких происшествий, но и те не по злобе, а так… из озорства. поэтому шум за спиной и явно недружелюбные реплики заставили рори обернуться, так и оставшись с протянутой джиму кружной пива. он с любопытством вытягивает шею, чтобы увидеть, что же там происходит. рори видит знакомую макушку робина марша, но начало действия на сцене и громкая речь отвлекают от переделки. паркин с любопытством рассматривает фокусника и ассистентку, и невольно задумывается, где же они набрали столько прекрасных женщин. 

в какой-то момент рори так увлекается зрелищем на сцене и речами фокусника, что очухивается только тогда, когда рядом с ним возникает зеленый дым. зеленый дым и полное блядь отсутствие джима дженкинса. паркин растеряно крутит головой и оборачивается туда, где еще пару минут назад видел робина. увы, но того тоже заменил уже рассеивающийся зеленый дым. рори медленно выдыхает и переводит взгляд на сцену. руки чешутся набить довольно улыбающуюся физиономию фокусника, но тот выглядит добродушно и умиротворенно, словно все идет по плану, поэтому выдачу честно заслуженных пиздюлей он откладывает на тот случай, если ему ничего не объяснят в течение пяти минут. рори теребит в пальцах края зажатого под мышкой цилиндра, то и дело с тревогой посматривая на место, где только что был лучший друг.

у паркина на душе паршиво, но вот фокусник снова берет слово, и на этот раз от сцены расходится сетка желтых кирпичей. и никаких подозрительных зеленых дымов. рори почти сразу же жалеет о выпитом пиве, потому что кирпичная дорожка, поднявшая его в воздух и ведущая на сцену, узкая, а штормило, будто он не пару стаканов пива выпил, а вполне так серьезно приложился к фамильной бочке огневиски, которую допить не могут уже четыре поколения паркинов, как бы ни старались. к своему собственному удивлению он добирается до фокусника без каких либо проблем, только стаканчик лакричного пива, который он все так же, и видимо слишком сильно, сжимает в руке, помялся. 

рори почти успокаивается, обнаружив на сцене помимо себя вилли и еще двух девчонок. те радостно машут толпе, хихикают, веселятся и вообще всячески наслаждаются жизнью, будто не вчера была война и люди исчезали  н а в с е г д а. но сейчас все было вроде как в порядке. первая девчонка радостно взвизгивает, когда из-за двери кабинки на нее вылетают бабочки, другая улыбается морскому бризу, запах соли которого ощутил даже рори, стоящий дальше всех от суетливых дверей. вилли же досталась самая обычная кабинка, и паркин хлопает его по плечу, чтобы тот не расстраивался. передает ему даже многострадальное лакричное пиво, стараясь хоть как-то приободрить. и он совсем не ожидает, что после бармена наступает его очередь. фокусник с ассистенткой выжидательно смотрят на него, но сам рори не торопится выбирать. 
- что случилось с моими друзьями? — первое, что спрашивает он, когда подходит его очередь, глядя фокуснику в глаза. — длинный такой и помельче, - он даже показывает рукой рост обоих, чтоб "длинного" и "помельче" было легче идентифицировать.
добродушное выражение лица не меняется, фокусник только улыбается шире. 
- вашему другу, должно быть, повезло — и он уже отправился навстречу удаче. не отставайте, сэр, смелее — шансы 1 к 10.
— то есть с ними все в порядке? мне потом не придется разбираться с разъяренной девицей, которой я не верну брата и парня? если что, я переведу все стрелки на вас, так и знайте, — паркин шутит. почти. руби он, конечно, сознается сам и сам будет отвечать за последствия, но фокуснику придется еще долго отлеживаться в мунго, если друзей ему не вернут. 
- ладно, — рори переводит взгляд на рыженькую ассистентку и улыбается широко и приветливо. — леди, а не хотите сбежать со мной? ну или хотя бы прокатиться на этом вашем колесе обозрения?
он не смущается под ее оценивающим взглядом и только смеется на ее согласие, под одобряющий гомон толпы. 
— нетушки, такой потрясающий шанс я упускать не намерен, — говорит он в ответ на шутливую угрозу передумать. — как вы смотрите, чтоб прогуляться за дверь под номером семь?
он надевает на голову цилиндр вейлы и галантно протягивает женщине ладонь, впрочем, не особо сильно рассчитывая на действительно совместную прогулку. или что там будет за выбранной дверью. в конце концов, он всего лишь участник шоу, а она — ассистентка фокусника-шоумена. им сегодня явно не по пути.

ассистентка руку его не принимает, только шепчет на ухо одобрительно, похвалив выбор. а затеем упархивает обратно к фокуснику, объявляя его выбор всем собравшимся. рори поправляет цилиндр на голове и уже собирается войти в выбранную им дверь, но фокусник его останавливает, заставляя выбрать еще одну дверь. паркин с сожалением смотрит на колесо обозрения, пытаясь найти ту самую кабинку, в которой уехал вилли с его пивом. сейчас он не отказался бы даже от лакричного, потому что задачки со множеством выборов он терпеть не мог. примерно  с тех пор, как какой-то фанат "пушек" пару лет назад рассказывал ему про выбор квиддичных колец, дверей и какой-то козы, которая все покоя бедняге не давала. паркин тогда был в дым пьяный, но сто процентов уверен, что разговор был явно не с аберфортом, такого колоритного дядьку он бы запомнил. 
- я верю, что сегодня везет рыжим, - он подмигивает женщине. - особенно таким красивым! меняю свой выбор! — объявляет паркин и в следующую секунду видит, как выбранная им седьмая дверь падает и рассыпается зелеными искрами. 
— неплохо, неплохо. что же, дерзайте! — говорит ему фокусник. видимо, принятое им решение оказалось правильным. 
рори слегка сжимает пальцы красотки, подводящей его к двери, но сразу же забывает о ней, как только видит, что скрывалось за створкой. 

«сломанную метлу» он узнает мгновенно. он улыбается, вдохнув запах отполированного дерева, хорошего алкоголя, кухни и чего-то… не то чтобы домашнего, но совершенно точно с этим ассоциировавшегося. рори давно для себя понял, что понятие «дом» не было для него названием места. он одинаково комфортно чувствовал себя у маршей, на стадионе, в баре. дом уже много лет ассоциировался у него с людьми, к которым он готов был приходить каждый день, к которым он готов был возвращаться из любого края страны, из любой команды, предпочитая их любому кубку и любому достижению. 
рори почти не удивляется, когда видит сидящего за барной стойкой фенвика, но губы все равно растягиваются в широкой улыбке. если все ассоциировались с домом, то бен был п о к о е м, таким, который укутывает одеялом. будто рядом с ним все всегда было в порядке, будто он держал все под контролем. полнейшее умиротворение. 

от улыбки начинают болеть щеки, и рори как раз собирается шагнуть внутрь, занося ногу над порожком, когда его внимание привлекает движение слева. невысокая фигура рабочего. бегущие рабочие — это не к добру. взволнованные рабочие, бегущие прямо через сцену к главному ведущему — это сильно не к добру. рори успевает услышать только что что-то не так, когда рыжеволосая красотка, рассмеявшись, толкает его внутрь. 
знакомое тепло «сломанной метлы» окружает его, и рори даже успевает успокоиться. он смотрит на бенджи, сидящего за стойкой, но стоит ноге коснуться пока кабинки, все исчезает в знакомо зеленом дыму. 

он оказывается по самым потолком каменного зала. несколько секунд рори оглядывается, всерьез рассчитывая увидеть джима или робина, раз уж они исчезли в таком же дыму. но сверху зал кажется совершенно пустым. паркин с некоторой задумчивостью смотрит вниз, прикидывая, как бы ему оказаться на грешной земле, но именно в этот момент его начинает плавно опускать на пол. вполне себе твердый, земляной пол, ничем не напоминающий ни «сломанную метлу», ни кабинку колеса обозрения, ни сцену. рори смотрит на потолок, надеясь увидеть деревянный настил сцены, но видит только камень. серый по краям, но ровным желтым кругом посередине, из которого лился мягкий свет. паркин достает палочку из кармана и медленно двигается к центру зала. не то чтобы он был великим волшебником, всю жизнь его интересовал только квиддич, но по заклинаниям у него было отлично — единственное в аттестате — так что мало-мальски защитить он себя мог. вот только не от чего пока было. зал был совершенно пустой, только от стен прямо к столбу, отмечавшему центр, тянулись какие-то металлические трубы. 
и знакомы зеленый туман. 

рори смотрит на клубы дыма и понимает, что начинает умирать от любопытства. только кретин будет лезть руками в непонятную и незнакомую субстанцию. паркин кретином не был. во всяком случае пока. но если ему ничего не объяснять в самое ближайшее время, придется стремительно становиться идиотом без инстинкта самосохранения. он подходит к центральному столбу почти в плотную и разве что носом в него не утыкается., но к величайшему разочарованию рори, это ничего не дает. вздохнув, паркин решает навернуть кружочек-другой по залу, вдруг еще что интересное увидит. в идеале — дженкинса с маршем. 

к величайшему изумлению рори дженкинс с маршем действительно обнаруживаются, не успевает он доделать даже один круг по залу. однако имелось несколько нюансов. первый: джим и робин выглядели так, будто ими излишне увлечено играла стая слишком агрессивно настроенных щенков. глядя на это безобразие, паркин даже слов найти не может, только руками всплеснул, выражая этим свое глубочайшее изумление. второй: рядом с ними обнаружилась совершенно неожиданная компания. эти два охломона где-то умудрились подобрать розье, двух вейл, одна из которых тоже выглядела не ахти, и не слишком великовозрастную девчонку. ну и третий: между ними обнаружилось марево, ровненько, от края до края, перекрывающее проход в то, что казалось коридором. 

- как вы тут оказались? — подавив желание устроить на месте допрос с пристрастием на тему того, кто, как и за что довел их до такого состояния, спрашивает рори. но судя по растерянной физиономии джима, он или ни наргла не понял, или его вообще не слышно. что вызывало некоторые сомнения, ведь сам паркин слышал все дословно, начиная с ворчания вейлы про его скромную персону (на что рори только широко улыбается ей) и заканчивая попытками робина наложить заклинания. в конце концов, тот от расстройства кидает в барьер камушек, который очень симпатично застревает в мареве прямо посреди прохода. картина становится еще краше, когда выпросив у девчонки флакончик, выливает на барьер желчь броненосца. эффект, конечно, был, но явно не такой, на который они все надеялись. барьеру было хоть бы что, а вот каменная кладка вокруг начала шипеть и плавиться. робин выглядит совсем уж расстроенным, и рори посылает в барьер обычную финиту не то чтобы сделать хоть что-то, не то чтобы отвлечь внимание, ну или просто на авось, вдруг сработает. обычно самое простое решение — самое правильное. но не в этом случае. не успел рори обрадоваться, когда барьер исчезает, как тот вновь возвращается на место. даже камушек, застрявший посередине, не успевает долететь до земли. рори грустно смотрит на этот осколочек, вздыхает, а затем поднимает взгляд на робина, который старательно вывел в воздухе фразу. 

рори только пожимает плечами на вопрос о выходе, а затем слышит, как одна из вейл, развеселившись писательским талантом робина, говорит:
— выход — там же, где и вход! я же уже объяснила фокус.
паркин оборачивается на столб посреди зала и дальнейшая пикировка девушек уже не особо сильно его волнует. рори быстро пишет в воздухе: «я вас слышу. здесь с выходом тоже не особо. я пойду осмотрю шестеренки на столбе посреди зала. вдруг можно как-то выключить этот барьер». 

к сожалению, за это время механизм не поменялся ни капельки. все такие же шестеренки, такой же дымок и такие же трубы. рори на всякий случай делает кружок вокруг столба, но результат остается прежний. особо ни на что не надеясь, помня фиаско с барьером, он все же отправляет обычный «ревелио» в механизм. и к величайшему своему изумлению, тень за шестеренками рассеивается, и становятся видны хаотично торчащие торцы знакомых бледно-желтых кирпичей. вот только когда они складывались в тропинку под его ногами, они совершенно точно не были покрыты паутиной трещин. 
- как-то это не очень хорошо, — вслух бормочет паркин, радуясь, что мысль проделать в барьере дыру старой, доброй бомбардой так и не была воплощена в жизнь. еще больше он в этом убеждается, когда тонкий механизм, видимо, слишком остро реагирующий на чужую магию, начинает гудеть громче, а поток дыма усиливается. он быстро отходит на несколько шагов от столба, настороженно глядя на него.

однако шум раздается совсем не с середины зала, как опасается рори, а от прохода, где собралась компания. сначала раздается шипение, потом непонятный грохот, а затем девичий вскрик. подбежав к проходу, паркин видит изумительнейшую картину, как дженкинс, нелепо раскинув руки, медленно опускается на пол прямо посреди марева барьера. 
- да какого хера? — вопрос скорее риторический и задан просто в воздух. джим выглядит комично, моргая своими глазищами с одной стороны, и торчащими ногами с другой. но рори сильно сомневается, что дженкинс способен дышать в этой желеподобной субстанции. паркин хватает его за ладонь, торчащую из барьера, но получается с ясно слышимым скрипом. примерно так скрипят кеды о каменный пол зала. 
- скотина, — пыхтит рори, упрямо таща лучшего друга, как кристофер робин пуха не таскал, по полу. — я попрошу бенджи разработать тебе специальную диету! и только попробуй халтурить и не придерживаться ее! 
наконец, дженкинс оказывается спасен из желейного плена, и пока сам рори сидит на полу и пытается отдышаться, тот козликом скачет по залу, показывает большие пальцы девчонкам и вообще всем своим видом показывает, что он жив-здоров-орел. 
«интересно, а меня килин сможет отмазать, если я случайно прибью капитана?» — философски думает паркин, глядя на эту пантомиму. 

а вот то, что вытворяют за барьером вейлы, заставляет его подняться и с некоторым немым ужасом уставиться на них. сначала одна, видимо, проигравшая какой-то спор, который он пропустил, иначе как вообще можно было на это согласиться, засовывает руку прямо в желейное марево, пока вторая держит девчонку, а затем начинается вообще полный цирк. 
- куда? — только и успевает крикнуть рори, а малышня, разбежавшись, сигает прямо в барьер. и конечно же застревает прямо посередине. но тут джим решает реабилитироваться за свое падение, вытаскивает ее из этого желе. — милая мисс, пощади мое сердце! — укоризненно говорит девочке паркин. но его быстро отвлекает одна из вейл, выглядящая так, будто ее жизнь мотала не один час, прыгает в барьер следом, и на этот раз сил одного дженкинса не хватает, чтобы ее вытащить. затем в желейное марево влетает вторая вейла, и рори широко ей улыбается, как старой подруге. 
- смотри, красавица, — не сможет удержаться от ехидства он, вытаскивая ее из барьера и приобнимая за талию, удерживая от падения. — вот она ты, и вот ты тут! - говорит он, припоминая ей фразу, что в зал она ни ногой.
он тут же отпускает девушку. за сегодня он понял довольно неожиданную вещь: магия вейл не сильно-то на него и действует. он помнил, как в юности попал на матч сборной болгарии, и тогда вейлы из группы поддержки с ума его свели. его и еще половину стадиона. сейчас же обе девушки были как рейч: да, симпатичные, но уже совершенно не трогающие. в который раз за вечер вспомнился фенвик, и паркин недовольно хмурится. 

он отвлекается от размышлений как раз вовремя, чтобы увидеть, как в барьер влетает робин. паркин протягивает ему руку сразу же, крепко сжимает пальцы на ладони. замыкающим через барьер проходит лестат, и теперь рори с некоторым рассеянным изумлением может оглядеть их компанию. он не очень хорошо понимает, в какой момент идея оказаться не в открытом коридоре, а в закрытом зале показалась им хорошей, но, кажется, сейчас выбора уже особо не оставалось. 
- вы как попали в коридор? я сразу в этом зале оказался. на столбе есть механизм, — он поворачивается к столбу. — да и трубки эти с дымом. но я не уверен, что все в порядке. вы не разбираетесь в этом? — рори смотрит то на одну вейлу, то на другую. — пойдем, покажу, — он хватает за руку свою ворчливую подружку и тащит ее к столбу, где за механизмом видел растрескавшиеся кирпичи, попутно махая остальным ладонью, чтоб шли за ними. — видишь? или тут что-то не так, или вам надо пересмотреть технику безопасности!

в какой-то момент джим думает, что они в рори упились вусмерть и это он смотрит десятый сон где-то на скамейке какого-то бара на каркитте. даже ощутимо саднящее плечо не намекает, что это реальность - капитан только лениво думает, как опять тренироваться через усердие и что руби будет бурчать. но сон интересный, местами страшноватый, но не настолько, чтобы захотеть проснуться. и поразительно подробный, хоть и логичный: ну, если это не сон, то как объяснить, почему розье бьет робина об стенку, как будто оба мультяшные персонажи. поэтому он спокойно берет за руку джейн и отпускает марша с розье разведывать вперед. ну, не все же ему геройствовать в собственном сне?

что это не сон - доходит медленно, мурашками по коже, дженкинс заражается от других страхом и волнением. разговор письменами из палочек - это слишком сложно для его мозга, но субстанция в проходе поразительно похожа на пивное желе в его стакане. у джима под ложечкой сосет неприятное чувство, что, может быть он в лимбе? возвращается на года назад, в желтые стены мунго, и встряхивается всем телом, пытаясь сбросить липкое ощущение. плечо разрывает болью и тут-то наконец в него врезается стремительная как бладжер мысль, что он все-таки не спит.

слава мерлину, что бладжер реальности не успевает из него выбить мысль, что проем похож на желейное пиво. и он только открывает рот, чтобы сказать что-то [вероятно] умное, как ему прям в лицо труба чихает, и дженкинс, и так согнувшийся под грузом обстоятельств равных высоте тоннеля, теряет равновесие от неожданности. скажете, позор для спортсмена? так он же не на метле!

а преграда оказывается в точности желе. слегка еще пьяный и разморенный от пива, или просто долбанутый на всю голову, джим даже в первый момент думает открыть рот и попробовать на вкус - вдруг и правда пиво? но все вокруг так испуганно пищат и суетятся, а паркин своим "какогохера" ему напоминает, что эту легендарную историю ему дома еще руби пересказывать - передумывает открывать рот. вдруг уже нечем будет рассказывать?

однако из желейного плена его вынимают быстро, а он уже - вынимает других, и даже подает руку маршу и розье (ну право, не оставлять же их в стремном коридоре, лучше уж в честном бою, и неважно, будет ли он за столом в "вишневом цвете" или на квиддичном поле). а затем поворачивается к механизму. пока все водят хоровод вокруг загадочной хрени с шестеренками по центру, джим на себя берет трубы - ну, просто потому, что он к ним ближе других. эти желтые кирпичи ему все не дают покоя: смутно вспоминается сказка из детства про девочку, которую занесло ураганом, и ей куда-то надо было идти по дороге из желтых кирпичей, и дженкинс даже думает, как им можно попробовать походить по потолку, было же какое-то заклинание из школьной программы...

открытие лестата рушит его надежды походить по потолку - может, и к лучшему.

- покажи? - джиму хватает нескольких широких шагов, чтобы прибиться к толпе, - слишком много шляп в моей жизни... - он бурчит слегка недовольно, снова осматривает колонну, которая может и похожа на шляпу, если выкладку из желтых кирпичей принимать за полы. если бы он последние полгода не жил в доме напоминающем шляпу и наполненном шляпами, он бы сказал лестату, что все это шляпа какая-то.

дженкинс снова опускает взгляд на механизм, но глаз цепляется за шершавый порез на кирпичах - который выглядит, будто маскирует не кирпичи вовсе, а детскую поделку из пластилина.

- подождите-ка.

надо сказать, что к своим двадцати семи дженкинс уже был не особо в повестке маггловского мира. особенно, учитывая, что после переселения в поместье маршей, руби объявила ему курс молодого бойца, запрещая делать то, сё, пятое и десятое ручками, а на каждый чих применяя магию: эванеско то, репаро сё, едуготовьвсё. однако против одного маггловского изобретения у руби не нашлось аргументов - и так и их доме появился переделанный проектор, который мог крутить маггловские кинокассеты. дженкинс поражался уже много лет, что маги были такие скучные по части развлечений и домашнего досуга, учитывая их безграничные возможности с движущимися колдокарточками, которые сами по себе были как микро-фильмы.

- так, лучше разойдитесь. давайте-давайте, вот туда, к стене, - командный голос капитана безапелляционный, пока он присаживается на корточки перед вытащенным из стены кирпичом и подсвечивает себе палочкой, чтобы внимательнее рассмотреть, - вот те на.

дженкинс ни за что в жизни бы не догадался, если бы не последние новинки кинопроката (ну как новинки) - звездные войны, которые они ну вот буквально только посмотрели зимними вечерами. если бы руби после этого не начала спрашивать А_КАК_ЭТО у них все искрами блестит и взрывается, если магглы заклинаний не знают. если бы джим не почесал себе кудряшки и не полез бы читать, действительно, как - ну потому что неловко как-то стало, что он неуч какой-то и физику не понимает. "ну физика-то, джимми!" - отеческий голос в голове тоже гордости не прибавлял. так по итогу он устроил для руби образовательную лекцию, что такое взрывчатка, или маггловская бомбарда. марш не впечатлилась. хотя и назвала дженкинса профессором физики, утягивая в спальню, лишь бы он перестал бубнить.

- ребята, у нас тут проблемки побольше, чем как отсюда выбраться. задача со звездочкой теперь: как выбраться, да еще и не по кускам, - он отламывает совсем крошечный кусочек от кирпича, не больше ногтя, встает и поворачивается наконец к остальным, - ой, - и понимает, что забыл, что нельзя пугать женщин и детей своими (пусть и) обоснованными опасениями. дана к себе прижимает джейн, луиза скрывается за лестатом, и все, абсолютно все, ждут от него объяснений, - короче, верьте или нет, я честно, не дамблдор и не расскажу вам, как оно тут оказалось, но это, - он вытягивает вперед палец с горошиной, - маггловская взрывчатка. ну то есть если ее поджечь, то бомбарда будет всем. и хорошо, что никто из нас еще не успел пальнуть чем-нибудь таким, - тише прибавляет он, пытаясь сообразить, что же все-таки с этим знанием делать.

оно и видно, что дженкинс взрывчатку только в кино видел, потому что свою кудрявую голову он сует в проем внутрь механизма и пытается рассмотреть, куда ведут провода, соединяющие между собой кирпичики си-четыре. ну а что? он помнит только то, что взрывчатку нужно поджечь, а чтобы ее поджечь удаленно, нужен детонатор.

- акцио, детонатор! - рука с палочкой едва пролазит в дыру, но напрасно. хотя, может и нет: он еще светит себе люмосом и видит обозначенную лестатом лестницу. однако из них всех сюда пролезет только джейн, а джим ну не дурак, чтобы посылать неизвестно куда маленькую девочку. еще и в шляпе из взрывчатки.

дженкинс голову обратно вытаскивает, смотрит вверх, смотрит вниз, пытается вспомнить, что еще знает, но знает он только одно:

- не, ну это пиздец. вместо предсказаний лучше бы физику в хогвартсе проходили.

не факт, что он знал бы больше и в аттестате было бы что-то другое кроме тролля, но переложить ответственность с себя  на некачественное образование все-таки хотелось. потому что он как-то ну, не нанимался в спасители такого уровня, а тут другого выхода и не было.

- может... - "другой выход поищем" хочет было продолжить он, но смотрит на желешный проход, и понимает, что тянуть-то с другой стороны их больше некому. но... - может, вы к желе обратно отойдете? если ему не страшны никакие заклинания, то и взрыв оно, наверно, выдержит, - вейлы испуганно вздыхают, - спокойно! ничего не будет! я просто... на всякий случай предположил. ревелио взрывчатка!

и заклинание обнаружение подтверждает его теорию, что часть кирпичей - оно самое. и их больше, чем джим мог предположить. разбирать руками - долго, и не факт, что безопасно. но что вообще можно сделать с кирпичами - он в душе не ебет. ну, им нужно сделать так, чтобы взрывчатка исчезла в идеале. на ум приходит снова руби со своими эванеско.

- а кто в школе был хорош в трансфигурации? когда предмет исчезает, с ним что происходит... эээ... - если бы дженкинс знал слова "на молекулярном уровне"; если бы их знали все остальные... - внутри? ну, в плане, может кто знает, нагревается ли он...

капитан вздыхает, понимая, что не проверит - не узнает. горошина все еще на ладони, и он смотрит на всю остальную группу, думает, что руби уши ему надерет, если он домой не придет, и идет к дальной стене.

- бля, ребят, не проверим - не узнаем. ну нужно знать, ебанет или не ебанет, - парень старается говорить буднично, будто "ебанет" - это хлопушка. и клеит кусочек к стене.

- дженкинс, если оно тут ебанет, мы подохнем все, - пытается предупредить рори, но капитана же хрен остановишь.

- рори, ты давая не ля-ля, а ближе к желешке. и протего накастуйте, а то что  вы как эти самые, - дженкинс смеется и корчит смешные рожи.

"и если что, передай руби, что мы еще сыграем в квиддич. только ей подождать придется." - слова стынут в горле. пугать других еще больше не хочется, да и паркин не тупой. сообразит. утешит. найдет способ - дженкинс сам себя в могилу уже закапывает мысленно, но останавливается. если он не придет домой - руби уши надерет.

пару шагов от стены - а иначе дальше кусочек не разглядеть.

- эванеско!

девочки испуганно задерживают дыхание. джим жмурится, ожидая худшего. но из худшего - только его испуганная поза, когда сам он вместо протего только руками голову закрывает и встает на одной ноге боком будто цапля.

а капля взрывчатке на стене просто исчезает.

- пф, а вы боялись! - силой воли джим на лице растягивает улыбку, будто не трусит все еще внутри, и руки в бока упирает, ну просто на портрет рисовать, так, ну короче, план-капкан, - он будто стратегию на матч рассказывает, так уверенно и буднично.

план действительно легок в описании: всю взрывчатку фьють отсюда с помощью эванеско, и вверх по лестнице, и там, наверно, выход, если робин-бобин прав, и они под каркиттом. "да под каркиттом," - цокают языком вейлы, но дженкинс только губы дует - ну да, ну да, и фокус был хороший, и попали они в счастливое место.

а когда взрывчатка действительно исчезает, оставляя вместо себя зияющие дыры, дженкинс по-настоящему с облегчением вздыхает. и, кажется, все остальные тоже.

в желтых полях так шляпы-механизма светится особенно большой проем, на вид внушающий надежду, что все они туда пролезут (даже марш, если живот втянет). капитан оборачивается на группу, которая все еще по привычке стоит у желе-двери и, закусив губу, переводит взгляд с одного побледневшего лица на другое. девчонки — сразу мимо. лестату доверия нет, а робин… да бля, ебучий робин, с одной стороны — руби убьёт, если с ним что-то случится. с другой стороны, джим ещё не разобрался, как теперь с ним общаться.

- рори? подсадишь? раз нам наверх, походу, нужно смотреть, что в этой дырке?

на случай, если там что-то еще, дженкинс не рискует магией пользоваться. и на этот же случай не предлагает рори своей головой рисковать. если уж взялся, то тянуть нужно до конца. он же капитан.

- ну и как бы себе это представляешь? давай я уж посмотрю. вот это тебе фенвик всыпет по первое число, если ему придется собирать пазл в виде меня.

у джима на губах застывает ультимативный аргумент, что спорить с капитаном - это нарушение субординации, но вообще рори прав: ноги дженкинса ему до коленок достанут, если он на плечи сядет. вообще не разумное использование ресурсов. однако оказывается, что глазомер у них ну совсем приблизительный, так что рори приходится встать джиму на плечи, и эти чудеса эквилибристики страхуют уже все. "да бля, если бы была метла!" звучит не единократно, а у паркина ну губах привычная улыбка, и кажется, что он даже немного красуется перед вейлами.

- ну... проход, лестница, пиздец по ощущениям меня опять рожают, - голос рори эхом отлетает от новых стен и звучит глухо.

но вейлы радостно хлопают в ладоши, обещая, что это лестница на сцену. всем остальным уже хочется верить.

- ебац мы заебемся корячиться, - подытоживает рори, подтягиваясь на руках, и тут же головой бьется о невысокий выступ.

- ля, ну давайте что ли по очереди, - джим готов подсаживать, рори сверху руки тянет, а джейн, как и всю дорогу, рвется первой.